Минувшая неделя опять выдалась неспокойной и тревожной.

Общество потрясла очередная жестокая трагедия. Произошла она в одной из семей в Шардаре Туркестанской области, где сын, известный в местной мечети как исполнитель Азана, а вечерами подрабатывавший тамадой на тоях, вместе с женой издевался над пожилым отцом, доведя до смерти престарелого и больного человека.

В социальной сети появились кадры его окровавленного лица и того, как сын со снохой тащили старца с негнущимися ногами по двору, как мешок мусора, сопровождая это действо отборным матом. Сцену снимали украдкой из двора соседнего дома.

История повергла всех в шок, показав глубокую трещину, прошедшую через самые основы человеческой морали и святости. Этот случай – не просто уголовное преступление. Мы столкнулись с социальным оскудением, духовным и этическим коллапсом, заставляющим задуматься о страшном двуличии и цинизме. О разрыве между ролью праведника и тойского балагура и отчаянием поникшего больного человека. О разрыве между грузом традиций и безвыходностью человеческого страдания.

Центральной фигурой в этой драме выступает человек, воплощавший в глазах общества два столпа традиционного казахского мира. Как служитель духовенства, проводник и носитель исламских ценностей, которые категорически запрещают всякое насилие и предписывают почтительное отношение к родителям. Коран и Сунна недвусмысленно говорят о святости жизни, долге и почтении к родителям.

В другой роли, как тамада, распорядитель тоя, он олицетворял внешние светские ритуалы, пропагандируя уважение к устоям семьи. Совмещение этих ролей делало его безупречной фигурой. И именно этот факт делает преступление столь шокирующим. Возникает вопрос: а что соседи, окружающие, родные не знали о его садистских наклонностях в быту, не знали, что скрывается за публичной маской?

Второй стороной этой трагедии является молчаливая драма его «тени» – неизлечимо больного, немощного отца. Можно понять, что длительная болезнь близкого человека – это тяжелейшее испытание для любой семьи, сопряженное с постоянным стрессом и чувством безысходности. Это ответственность, неписаное правило чести, морали.

Не могли ухаживать? Раздражал? Сдайте в учреждение для ухода за престарелыми! Но в обществе, с его сильными семейными узами, помещение престарелых родителей в специализированные дома-лечебницы часто воспринимается как стыд, типа «уят болады», «жұрт не айтады». Вероятно, этот сын-негодяй под гнетом груза общественного мнения, пестуя публичный образ «идеального парня», эмоционально деградировал, очерствел к страданиям отца, что и привело к убийству.

Ужасающее преступление и непростительный грех, от которого ему и его супружнице не отмыться. Как и не уйти от ответственности перед законом.

Я не знаю, усвоит ли наше общество уроки от подобных обнажившихся острых проблем. В первую очередь кризиса системы паллиативной помощи – отсутствия доступной и качественной поддержки для тяжелобольных на дому и в хосписах, когда ноша ухода ложится на семью, в которой могут произрастать такие «сыновья».

И во-вторых, проблему равнодушия социума. Тихий крик о помощи не услышали вовремя односельчане, окружающие, тот же участковый сотрудник полиции. Не могли они не знать о трагедии этого дедушки – в маленькой местности обычно все как на виду. Укоренились традиционные понятия, что семья – это крепость. И то, что происходит за забором, даже с таким ужасающим финалом – результат черствости и молчаливой социальной апатии, инерции.

В ситуации, когда день за днем, методично добивали старика – где же была местная общественность, врачи, чиновники акимата, депутаты маслихата? И вся чиновничья рать, которая должна была знать, выявлять, реагировать?!!

Страшно от двуличия этого недочеловека, который по утрам распевал Азан в мечети, а по вечерам говорил о святости семьи, человеческих ценностях, поучая молодых и призывая құдалар к незыблемости родственных связей, почитании старших.

И печально, что это происходит на юге, который считался оплотом нравственности и традиций народа.

В этой истории точку поставит суд. «Тамада» попадет за решетку, и реакция сокамерников заранее известна. Такое не прощают. Там свои правила.

Для нас же эта история – трагический урок. Повод приглядеться и проанализировать, так ли крепок духовный стержень народа, и почему соблюдение священных традиций и всего того, чем мы так долго гордились, дает такую трещину. Мы на забудем и тот случай, когда мужчина, привязав свою жену к лошади, протащил ее по бездорожью. И от чего произошла смерть мамы знали и видели их дети…

Подобные трагедии стали маркером утраты человечности и милосердия. И надо что-то делать, чтобы не допустить этого больше. Иначе просто страшно жить…

ЗА КРАСНОЙ ЛИНИЕЙ МОРАЛИ

Мы содрогнулись на минувшей неделе и от другого чудовищного, беспрецедентного случая – в Таразе женщина обвинила сына в изнасиловании, о чем подала заявление в полицию. Сыну 22 года, матери – 44. Подозреваемого стражи порядка определили в изолятор временного содержания. Ведется досудебное расследование по ст. 120 Уголовного кодекса РК.

Но совершение акта сексуального насилия над собственной матерью — это не просто уголовное преступление. Это переход за красную линию, крах всех возможных человеческих и социальных устоев: семейных, моральных, духовных. Инцидент является глубокой трагедией, шоком. И опять-таки это новый мучительный повод для признания существующей болезни – деградации, которая прогрессирует, разъедая все принципы.

Подобные чудовищные преступления не возникают на пустом месте. Они являются проявлением целого комплекса проблем, симптомом тяжелейшей психологической патологии, кризиса семьи. Думается, это формировалось годами. Возможно, умалчивалось. Опять-таки «ұят болады», «жұрт не айтады». Установки и стереотипы, в силу которых многие семьи годами скрывают агрессию, отклоняющееся поведение и признаки деградации членов семьи.

Бытовое насилие, в том числе и столь изощренное, снимает последние барьеры совести и страха. У нас долгие годы сохранялась толерантность к домашнему насилию и убеждение, что «семейные проблемы должны решаться внутри семьи», теперь вот приводит к достижению дна в понятиях морали.

Становится понятно, что в условиях всяческой «модернизации, цифровизации», часть молодежи не заморачивается традиционными ценностями и моральными ориентирами. Уважение к старшим, которое испокон веку было краеугольным камнем нашей степной культуры, сменяется потребительским и циничным отношением к жизни и близким.

Страшно представить переживания жертвы – мать, ставшая объектом насилия от собственного ребенка, испытав шок, перешагнув общественное мнение, сообщила о драме, показав своим поступком не только физическое и психологическое страдание, но и крах самой идеи материнства, семьи, доверия и любви. Перешагнула страх перед позором, который падет на всю семью в глазах окружающих в силу общественных предрассудков.

Этот случай – не аномалия, которую можно просто списать на «исчадие ада». Это тяжелый симптом того, что где-то дали сбой система воспитания и образования, все идеологические надстройки.

Чудовищный инцидент должен заставить казахстанское общество не просто возмутиться и забыть его в череде других криминальных сводок. Необходим разговор – разговор о важности психического здоровья народа, создания через осознание глубинных причин подобных трагедий работающих механизмов, чтобы выстроить такое общество, где подобное просто не может повториться. Цена молчания и бездействия оказывается слишком высокой. Мы это уже хорошо знаем. И для этого нужна совместная кропотливая работа, а не высокопарные поздравления матери с трибуны, и чтобы именно этот депутат, представляющий южный регион, вместе с коллегами поехал, чтобы скрупулезно разобраться в причинах и социальном самочувствии его населения.

И не надо нам приводить статотчеты о борьбе с преступлениями – мы уже давно видим, что с нами что-то не так.

Акмарал АБДУЛОВА