Аскербек даже не заметил того мгновения, с которого перевернулись вверх тормашками их, казалось бы, прочно устоявшиеся супружеские отношения. Но реалии были таковы, что дальнейшая совместная жизнь с некогда глубоко обожаемой Зульфией уже не представлялась возможной. И надо же было такому случиться на склоне лет, когда обоим перевалило за шестьдесят…, когда на горизонте светила долгая перспектива быть счастливыми дедом с бабкой четверых прелестных внучат.

В дальнейшую эскалацию разлада пожилых супругов весьма ощутимую лепту внесло и то, что Аскербек однажды пылко увлекся своей новой секретаршей. Отдавшись воле чувств, он делал все возможное, чтобы добиться ее расположения постоянно проявлял чрезмерную заботу, отпускал весьма лестные комплименты, на правах хозяина посреднической фирмы по купле-продаже недвижимости повысил ей жалование. И это сработало. Шафига, так звали его пассию, со временем к его ухаживаниям привыкла настолько, что уже неприкрыто требовала их. Внешность ее не позволяла утверждать, что она еще молода и сказочно красива, но и не констатировала обратное. Напротив, она удивительным образом сохранила свою женственную привлекательность и сексуальность. И умело пользовалась ими при случае. Злые языки поговаривали, что опыт обольщения она приобрела еще на задворках алматинских домов, примыкающих к улице Саина, знаменитой своими «девушками легкого поведения». Кто-то, якобы, даже видел ее там, пристающей к прохожим мужчинам со словами: «Вы, случайно, не меня ищете?». Но Аскербеку до всего этого не было дела, более важным для него представлялась обретенная возможность предаваться регулярным мирским утехам, уединяясь с нею в стенах своего загородного дома. Причем, делалось все это почти на официальном уровне. Без утайки от кого-либо… чтобы досадить Зульфие. «Пусть и она испытает тот психологический дискомфорт, которым в последнее время, благодаря ее стараниям, была наполнена моя жизнь, – рассуждал он, одержимый жаждой мести. – И пусть еще знает, что теперь я легко обхожусь без ее участия в своей жизни, поскольку эта функция переложена на другую женщину». Такая стратегия не могла не сказаться на дальнейшем развитии событий – Зульфия, придя в ярость, не замедлила подать на развод. Но при этом затаила огромный «камень за пазухой».

Большой загородный особняк, куда после развода переселился Аскербек, представлял собой, если не крепость, то весьма надежное прибежище, укрытое от людских глаз высоким, зеленым забором. Но и здесь надеждам его на уединенную, тихую жизнь, нарушаемую лишь желанными визитами Шафиги, не суждено было сбыться. Его доставали. Причем, гораздо чаще, чем ранее…когда он на Абылай-хана, 48 – еще в статусе юридического мужа – разделял с опостылевшей к нему враз Зульфией общую крышу над головой. Вот и сегодня, ворча и кляня все на свете, он поднялся со своего любимого топчана, чтобы ответить очередному «звонарю» с улицы.

– Кто там?

– Откройте… это я – Габит Губайдуллин… страховой агент, – сипло послышалось в трубке.

«Опять, похоже, финорганы подсели на хвост – хотят окончательно ярлык черного риэлтора навесить», – решил Аскербек, раздраженно нажимая на кнопку наружного кодового замка.

Посетитель оказался невысоким, сухощавым мужчиной средних лет, узкие глаза-щелочки которого еле просматривались сквозь толстые, тонированные линзы очков. Едва переступив порог, он, не снимая обуви и не дожидаясь приглашения, решительно направился вглубь просторной гостиной, со всей очевидностью намереваясь опуститься в стоящее там кресло. Возмущенный столь наглым поведением незнакомца, Аскербек начал было – «Что за беспардонность? И кто вы такой…», но вовремя осекся, увидев в руках у последнего направленное на него дуло пистолета.

– Тише! – прошипел визитер. - Не сметь грубить гостю… пусть даже явившемуся по вашу душу. Через минуту вы будете застрелены. И потому, зачем вам знать – кто я и что мне нужно?

– А затем, чтобы потом достать вас…будучи, даже мертвым, – не преминул возможностью съязвить Аскербек, все еще не понимая, что происходит.

– Давайте не будем заходить за рамки элементарного приличия. Не я затеял убрать вас – это прихоть вашей дражайшей супруги… теперь уже, к сожалению, бывшей.

– Мне сожалеть не о чем. Правда, изводит мысль о том, что никогда не узнаю о цене, назначенной за мою голову?

– Будьте уверены, вознаграждение строго адекватно тому, что заслужили, – очкарик хвастливо похлопал по пухлому рюкзаку, перекинутому через плечо, – кстати, оно уже здесь…жена ваша, не в пример многим, предпочла рассчитаться заранее…

– Уважаемый «мистер Х», – перебил его Аскербек, – извините, вынужден обращаться именно так, поскольку не уверен, что вас зовут Габитом, вы хоть задавались вопросом – «в чем моя вина перед Зульфией?».

– Я – киллер. И в мою компетенцию не входит знать мотивы принятого заказчиком решения. Хотя догадываюсь – вы крупно насолили ей. В частности, вывели из состава акционеров принадлежащей вам фирмы…к тому же, будучи еще ее мужем, нагло завели роман на стороне.

– Ну, все…хватит разговоров. Раз пришли убивать – убивайте…и делу конец! Не забудьте только произвести контрольный выстрел в голову…

– Погодите, погодите… к чему такая спешка? Вы – приятный собеседник. Не часто такого доводится отправлять к праотцам. Давайте-ка лучше напоследок выкурим по сигаретке, – осенился вдруг идеей очкарик, доставая из кармана непочатую пачку «Соверен». Аскербек, пораженный его жутким цинизмом, не нашел ничего лучше, как молча принять предложение. Вставив протянутую сигарету в зубы, он чиркнул спичкой. Первая затяжка, как никогда ранее, ударила в голову…и немного уняла нервную дрожь. Засаднил едким табачным ароматом и очкарик. Со стороны казалось, что за большим дубовым столом сидят два немолодых бизнесмена и мирно обсуждают свои дела. Но в действительности, идиллией здесь и не пахло. Поскольку, один из них, демонстративно держа на взводе грозный «Глок-26», популярный у профессиональных убийц компакт-пистолет для скрытого ношения, настороженно следил маленькими глазками за каждым движением своей потенциальной жертвы. А тот, в свою очередь, и не думал пасовать перед лицом непредсказуемо-эксцентричного палача. Не выказывая ни тени волнения и, тем более, страха, он затушил недокуренную сигарету и положил ее на кромку лежащей перед ним массивной, стилизованной под жабу пепельницы. Последовал его примеру и очкарик. Только свой окурок он расположил на ближней к себе стороне – у левых лап разившей пасть жабы.  

– Может…может, мне удастся выторговать себе жизнь? – промолвил неожиданно Аскербек, прерывая затянувшее молчание. - Я бы вам дал больше…   

– Сколько?

– Столько, сколько лежит вот в этом стальном коробе, – Аскербек кивком указал на возвышавшийся в углу массивный сейф с кодовым замком.

– И все же, какую сумму вы мне предлагаете? – глаза киллера уже исторгали неподдельное любопытство. – Говорите конкретнее.

– Позвольте, я открою его… и посмотрю, чем располагаю, – сказал Аскербек и, не дожидаясь разрешения, подскочил к сейфу. Затем, распахнув дверцу, быстро просунул руку в зияющую за ней пустоту… и столь же быстро одернул ее, после чего дверца с характерным электронным жужжанием захлопнулась сама.

– Все! - с торжествующим видом произнес он. – Теперь я не боюсь смерти. Ибо знаю, возмездие наступит неотвратимо. Закон одинаково сурово карает и заказчика, и исполнителя.

– Что все это значит? – недоумевал сбитый с толку очкарик.

– Это означает, что теперь у следователей и криминалистов будет очень важная улика. Они, расследуя убийство, разрежут автогеном этот чертовски крепкий сейф и обнаружат окурок. Заинтригованные вопросом – «с чего бы это он здесь?», поколдуют над ним… и по слюне на нем идентифицируют вашу личность. Благо, возможности химико-биологической экспертизы позволят им сделать это со стопроцентной точностью!

Очкарик, так и не вникнув сполна в суть сказанного, ненароком бросил взгляд на пепельницу – окурка (его окурка!) на ней не было. И тут он понял, что Аскербек крупно обставил его. Оставлять после себя столь изобличающую улику никак не входило в его планы. И он, с проклятиями стянув с рук уже ненужные перчатки, поскольку отпечатки пальцев его уже не так страшили, потребовал незамедлительно разблокировать сейф. Или хотя бы назвать код замка. На что Аскербек с решимостью упертого заявил, что никогда – даже под пистолетом! – не сделает этого… ибо, окурок теперь, как вещественное доказательство, является гарантом его исключительной неприкосновенности и безопасности. И был прав. Это понял и очкарик. И теперь он в бессилии топтался у выхода, пребывая в сильнейшей прострации. Затем, вдруг, кольнув коварным взглядом свою несостоявшуюся жертву, – мол, погоди, я тебе и не такое устрою! – выскочил на улицу и быстро растворился в мареве июльского полудня. Закрывая за ним дверь, Аскербек с удовлетворением заметил, что второго окурка, доселе покоившегося у правой пары лап бронзовой жабы, как не бывало. Его прихватил с собой очкарик. В этом нисколечко не приходилось сомневаться.

В тот же день загородный дом был облагодетельствован визитом Шафиги. Аскербек с нескрываемым воодушевлением посвятил ее в подробности приключившейся с ним истории. И когда уже вечером в новостях по ТВ сообщили о том, что час назад выстрелом в голову была убита предпринимательница Зульфия Ахметова, он стал с пристрастьем успокаивать не на шутку разволновавшуюся Шафигу:  

– Не бойся, милая, мы вне всяких подозрений… я забыл тебе сказать, что пред тем, как решиться на аферу с сейфом, мне удалось незаметно поменять местами окурки на пепельнице. В результате, этот очкарик унес с собой свой собственный окурок, а не мой, как он думает. И теперь, убив Зульфию, он повторил мой номер с этим окурком, оставив его после себя в качестве улики против меня. Ну и поделом. Так ему и надо – не рой яму другому, как говорится…

Турар  ЖАЛМУХАМЕД