Чем дальше отодвигается этап сталинских репрессий, тем пристальнее всматриваешься в письменные свидетельства той жестокой поры. В частности, докладные записки уполномоченных отложились в архивах.

Любопытный факт: в летние месяцы 1930 года в Северо-Казахстанскую область был откомандирован ректор Казахского Государственного университета (ныне - КазНПУ им. Абая) Санджар Джафарович Асфендиаров. Как коммунист (вступил в ряды партии в 1919 году), член КазЦИКа и кандидат в члены Казкрайкома, он подчинился приказу и выехал по месту назначения.

Работать ему пришлось в Бейнеткорском (ныне – Аккайынский) районе в самой северной области республики. Об этом почти не упоминают его биографы, тогда как профессиональный врач, опытный организатор высшей школы, публицист и автор книг, Асфендияров оказался очевидцем и участником кампании по так называемому «оседанию» казахов. О ходе отчетности и деталях ее организации см. // Архив Президента РК (Алматы). Ф. 141. Оп. 17. Д. 769 и др.

Санджар АСФЕНДИЯРОВБудучи человеком исполнительным, Асфендияров составил отчетную записку и направил ее в Кызыл-Орду. Бумага затерялась в канцелярии и выявлена нами в текущем году, как источник по истории одного из самых печальных этапов, пройденных казахским народом, когда рушились традиционные устои, завещанные прадедами: кочевать по адаптированному к климатическим и гидрологическим условиям региона, циклу. Вместо этого, казахские семьи вынужденно «оседали», причем под угрозой наказаний, конфискации имущества, в основном состоявшего из скота.

Итак, С.Асфендиаров письменно отчитался об увиденном в Казкрайком, заодно кратко описав последующие свои действия. Оригинал его записки, написанной от руки, хранится в бывшем партархиве. // АП РК. Ф. 141. Оп. 1. Д. 3318.

Без содрогания читать это письмо невозможно. Жителям края пришлось, следуя безапелляционным указаниям местных «активистов», переселяться в безводные места, где не было возможности выпасать и поить скот, ссуды же не были выделены своевременно. Также были нарушены принципы летнего и зимнего содержания животных.

Все эти «мероприятия» не только ставили под сомнение успешность «оседания», которое было, в сущности, насильственным, но и грозило обнищанием и массовым голодомором. Что и произошло неизбежно, в 1933-1934 годах.

Приведем письмо полностью, как свидетельство очевидца и человека с аналитическим складом ума. Асфендиаров, казах, уроженец Ташкента, чингизид, выпускник Санкт-Петербургской Военно-Медицинской Академии, участник Первой мировой войны, как выше указывалось, врач, в свое время директор Института востоковедения в Москве, ректор КазГУ, с горечью и недоумением констатирует факты:

«Крайком ВКП(б).

О ходе работ по оседанию казахского населения Петропавловского округа.

По получении телеграммы Крайкомсода (Краевая комиссия по оседанию. – авт.) я был вызван из района и 6 июля прибыл в Петропавловск. Состояние работы по оседанию рисует картину, совершенно верно данную в телеграмме Крайкома и СНК, именно: положение дел таково, что грозит полным срывом намеченного плана работ. Подобное состояние работ объясняется следующими причинами:

1) Вопрос об оседании не был в достаточной степени проработан ни краевыми, ни окружными организациями. Тщательно просматривая «оперативные» планы краевого и окружного комитетов, можно видеть на многих страницах пространно изложенные отделы: землеустройства, ремонтное дело, полеводство, животноводство и т.д. с рядом цифр. Не хватает одного: практических, конкретных указаний, как начинать работу, на чем сосредоточить внимание, как увязать и наметить сумму мероприятий, путем которых можно было бы овладеть движением масс в деле оседания, организовать их.

2) В результате сказанного вся работа оказалась совершенно не согласованной, бессвязной. Агитационная кампания проводилась районами в конце апреля и мае, не сопровождалась и не закреплялась практическими мероприятиями.

Землеустройство и гидротехнические изыскания только теперь развертываются, о ссуде оседающим хозяйствам и ее размере, порядке выдачи стало известно только в начале июля. Так как работа идет по линии большого количества организаций: окрЗУ, колхозсоюз, колхозстрой, казлеспром, окрживсоюз, потребкооперация, с-х банк, окроно и т.д., то связать работу этих многочисленных учреждений было чрезвычайно трудно и руководство делом оседания не имело достаточно гибкой и боевой организации.

3) Особые затруднения вызывали и вызывают вопросы землеустройства и гидротехнические изыскания. План землеустроительства был исключительно ориентирован на выявление (по плану НКЗема должно было быть отведено до 1500 000 гектаров). Поэтому землеустроительные партии исключительно занимались этим делом, причем расчет окрЗУ заключался в том, что при уменьшении нормы и изъятия излишков казахское население будет вынуждено перейти само на оседлость. Результат получился следующий: огромная часть летовок (джайляу) запроектированы окрЗУ, как фонд, для совхозов, и с этой территории население должно быть переселено. Каково же будет соотношение угодий в оседлых местах неизвестно, и население рискует остаться без сенокосных угодий. Это явление я лично выяснил, работая до моего отзыва в аулах Бейнеткорского района. Далее оседлые пункты окрЗУ проектировало по данным сплошного землеустройства прошлого и 1928 года; это дает слишком мелкую единицу (в размере большой части одного или нескольких хозаулов) максимум в 60-80 хозяйств. Для большого количества хозяйств неизвестно, хватит ли воды; кроме того, допвыселение во многих местах вызывает неудобства и дефекты: ввиду дальноземелья и проч. Кроме того отрицательный эффект сплошного землеустройства заключается в том, что населению были указаны, нередко разбиты усадьбы, а теперь приходится заново пересматривать эти пункты. Еще больший тормоз представляют гидротехнические изыскания. Буровых машин мало; водные условия многих районов очень неблагоприятные, изыскания запаздывают, а без них рискованно приступать к строительству в намеченных пунктах.

4) Крайняя путаница и неразбериха с заготовкой лесоматериалов. Союзлес запретил выдавать лес без его нарядов, между тем, нарядов на оседание нет. Поэтому заготовка леса шла крайне медленно и до сих пор лес подвезли только к одному жилищно-хозяйственному центру Шолак-Дощану /Бейнеткорский район/. Остальной лес частично в пути, а большей частью не взят ввиду недоразумений с Казлеспромом. Мне пришлось взять под свою ответственность выдачу наряда, без санкции Союзлеса. Надо этот вопрос урегулировать.

5) Вопрос с кредитами. Недавно выяснилась окончательная сумма ссуды на хозяйство: 240 р. - бедняцкому и 120 р. - середняцкому (...)».

Если прокомментировать реалии тех лет, то, судя по письму, Бейнеткорский район планировался как лучший, в котором планировалось 100 процентов оседание. Для этого производились дополнительные мероприятия с приглашением специалистов-землемеров и гидрологов, для определения мест залегания водоносных пластов.

«По наиболее решающим районам создали тройки и придали зем- и гидротехнические партии с переводом их в эти районы для работы исключительно в них», продолжает Асфендиаров. - Эти районы: Энбекшильдерский, Кзыл-Аскерский и Бейнеткорский. В Октябрьском районе приступаем к строительству жилищно-хозяйственного центра - Бастау, в Тонкерейском - жилищно-хозяйственного центра в Жаркыне».

Жаркын - название населенного пункта, он и сейчас существует. Асфендияров планировал посетить все перечисленные им в письме районы области, в надежде хоть как-то облегчить положение аульчан. К сожалению, это было легко сделать на бумаге и в тиши кабинетов. Жизнь показала иные результаты, последствия непродуманных «кампаний» для рядовых казахов оказались плачевные, а к середине 1930 годов система вовсе начала давать сбой, и тогда начались поиски виновников «перегибов», «врагов».  

По всему Союзу на партсобраниях, политднях, лекциях, громких читках, активах разъяснялись признаки «контрреволюционной троцкистской банды». Кампания по «разоблачению» набирала обороты после загадочного убийства С.М. Кирова. Не обошла чаша сия города Акмолинск, Караганду и Петропавловск, входившие в состав области. Трагедия разыгралась вскоре: циркуляры из ЦК затребовали обнаружить и разоблачить «контрреволюционные» элементы. Не обошла эта напасть и северный регион.

10 сентября 1936 года секретарем Северо-Казахстанского обкома ВКП(б) Аммосовым из Петропавловска докладывалось в Алма-Ату: «Обкомом послано закрытое письмо по всем парторганизациям, составленное на основе уроков судебного процесса и ошибок Горпарторганизации г. Петропавловска, мобилизующее парторганизацию на разоблачение троцкистско-зиновьевских охвостьев, усиления большевиствкой бдительности и подъема всей партийной работы». (АП РК. Ф. 141. Оп. 17а. Д. 7. Л. 39)  

Период выявления лиц, «не соответствовавших» по своим взглядам коммунистическим, в Северном Казахстане пришелся на осень 1936 года. Директивы партии доводились до каждого обкома и окружкома. Их выполняли с усердием, в обкоме даже был составлен список так называемых троцкистов. Двадцать фамилий. В основном то были прибывшие годом ранее в Казахстан из центральных городов Союза представители интеллигенции.

Об этом можно судить по письму руководства области, под грифом «Совершенно секретно» в Казкрайком на имя заведующего ОРПО т. Асриева:

«…На Ваш запрос сообщаем, что в 1935 году по путевкам ЦК ВКП(б) из Ленинграда и Москвы прибыло в нашу область (старые границы) бывших троцкистов-зиновьевцев – 20 чел., последние были распределены по районам. Среди других «троцкистов» упоминался, например, Семеников Яков - работал председателем Райплана Бейнеткорского района, исключен из рядов ВКП(б) при проверке партдокументов, находится в Бейнеткорском районе».

На поверку, судьбы большинства из списка «двадцати троцкистов по СКО» оказались связаны со статьей 58 УК РСФСР. В итоге, часть из них была приговорена к длительным срокам заключения в лагерях, часть - выслана далее, а остальные - получили высшую меру наказания… Что любопытно, из общего количества «выявленных» в республике 43-х «троцкистов», в 1936 году «северо-казахстанские» двадцать составили почти половину.

Единожды попавший в списки ОГПУ/НКВД советский гражданин практически не мог оправдаться. Даже если партийная «чистка» обходилась просто увольнением, то спустя несколько лет (в СССР в 1937 году как правило), его вновь задерживали и уже не выпускали на свободу. Так работал репрессивный маховик….

Ректор единственного в республике государственного университета, уважаемый ученый, автор учебника по истории Казахстана, Асфендиаров вынужден был, как и все члены партии, подчиняться решению партийного руководства и косвенно участвовать в кампании по «оседанию», в душе понимая безысходность аульчан и протестуя по возможности против античеловеческого перелома хозяйства.

…Уроки истории учат соблюдению нравственных норм общежития, уважению к природным ресурсам и осмысленному обращению с традициями хозяйствования на земле.

Своим письмом, правдиво, без победных реляций и привычного в тот период очковтирательства С.Асфендиаров обозначил личное мнение, честно выразив всю боль от измывательств над простым сельчанином. Этот документ характеризует его как мужественного и правдивого человека, в первую очередь. Не случайно он разделил участь репрессированных, будучи арестован в Москве, этапирован в Алматы и расстрелян 25 февраля 1938 года.

Изучая документы, важно обнаружить реальные имена и свидетельства, поступки и записки, в которых выражался элементарный протест, пусть не всегда четко выраженный, однако альтернативный «директивам». Это дорогого стоит, когда человек остается способным озвучить здравомыслящие суждения и мнения. Это значит, что он не утерял достоинства и может постоять за более слабых. Таким был Санджар Асфендияров…