СМАГУЛ САДВОКАСОВ ВО ГЛАВЕ НАРКОМАТА ЗЕМЛЕДЕЛИЯ КАЗАХСТАНА

Задача реконструкции взглядов и управленческого стиля казахских «националов» остается актуальной, в целях ликвидации «белых пятен» в истории советского правительства на этапе самоопределения и районирования, а также изучения практического опыта менеджеров, таких, как С. Садвокасов, Д. Темралиев и др. В РК в этом направлении проделана определенная работа: издан интересный труд «Наркомы Казахстана», где собраны имеющиеся сведения по персоналиям, что, казалось, является хорошей основой изучения темы, тем не менее, проблема остается. Было бы любопытно узнать, что можно почерпнуть полезного из истории наркоматов (совр. – министерств) республики столетием ранее?

В советской историографии практически не освещалась работа национальных министерств (наркоматов), (за исключением возможно, истории РСФСР) по причине: а) сокрытия имен и заслуг репрессированных «националов», и б) методологического принципа «игнорирования» существовавшей в 1920 годы тенденции к самоопределению вплоть до отделения, которая объявлялась «национализмом»; в) вследствие скудости источников по оренбургскому периоду; г) вывода из научного оборота публикаций 1920–1930 годов, авторами которых были «спецы» и «враги народа». Даже назвать фамилии председателей Совнаркома республики 1922–1924 годов многие затрудняются, тогда как Мурзагалиев Мухамедхафий занимал эту должность с октября 1921 по октябрь 1922 года, его преемником стал Сейфуллин Сакен (с декабря 1922 по октябрь 1924 гг.), – они были жертвами репрессий.
В целом, в советском обществе воспринимали работу Правительства вкупе, редко – персонализируя проблемы с руководителями министерств, так полагалось: восхвалять советский строй без акцента на личности. Откуда повелась такая традиция? – Из сталинских времен, из страха быть замеченным в приверженности человеку, который внезапно переходил в разряд «опальных».

Актуальность темы диктуется задачами возрождения управленческих традиций «іскерлік» сегодня, в Әділетті Қазақстан на основе аргументированного взвешенного подхода к специфике региона, в целях реализации его экономического потенциала. Возможность репродуцировать события, связанные внутренней логикой основателей казахской советской государственности, на этапе Независимого, теперь и Жаңа Казахстана основана на рассекреченных архивных источниках из фондов ЦГА РК. Ныне акцент делается на отдаче каждого руководителя, его компетентности и выдающихся качествах новатора, гибкого эрудированного менеджера.

Сто лет назад социально-экономические процессы по обустройству Казахской автономной советской республики происходили в весьма сложной и порой противоречивой обстановке. Материалами исследования послужили источники, документы государственных органов и письменные материалы, в целом охватывающие социально-культурную сферу. Из рассекреченных следует отметить фонды Наркомзема в ЦГА РК. Ф. Оп. Д.1. и другие, где отложились протоколы заседаний Коллегии Наркомзема за ноябрь-декабрь 1922 года, на которых часто председательствовал замнаркома (нередко – и. о. наркома) Смагул Садвокасов.

Смагул Садвокасович СадвокасовОсобенно тяжелым был 1921 год, когда большинство областей оказались во власти голода, а отсутствие дорог и возможностей доставки хлеба, скота и продуктов питания в «очаги» джута еще более усугубило ситуацию. Отдельные экспедиции и инициативы накормить жителей не были эффективными на общем фоне массовой гибели людей, да и вскоре скот практически погиб либо был съеден доведенными до отчаяния людьми. Из столицы, Оренбурга, контролировать количество жертв было проблематичным: почтовое сообщение имело дискретный характер, – из-за отдаленности города и неразвитости дорожных сообщений.

Все это описано в исторической литературе советского этапа в трудах Дахшлейгера, Толыбекова, Сулейменова, Турсунбаева, Козыбаева и др. Вместе с тем, в годы брежневского «застоя» нельзя было показывать объективные трудности и противоречия процесса, указывать фамилии руководителей, ставших жертвами репрессий. Поэтому авторы даже при желании не могли отразить роль личностей в истории, дать объективный анализ эффективности и потерь как сопутствующих моментов любой реформации. Отрадно, что уже есть публикации и за последние годы, особенно среди молодых исследователей. С другой стороны: в меньшей степени исследователи РК осветили сам механизм и методы, с помощью которых возникавшие тактические и стратегические задачи пришлось решать. Среди них: задачи стратегические, а именно: по легитимизации, делимитации государственной границы, внутреннему районированию, налаживанию экономических каналов импорта-экспорта, а также не менее значимые – например, земельно-водного распределения. А ведь Смагул Садвокасов не случайно подчеркивал, что важно проявлять деловитость «іскерлік» чтобы успевать решать насущные задачи деловито, с учетом традиций и т. д.

Карта края представляла, со слов участников комиссий, «чересполосицу», особенно на севере Казахстана – когда поселки с русским населением вклинивались в земли казахских кочевий, что создавало дополнительные трудности при определении локации волостных центров, распределении налогов и т. п. Соответственно, новой власти в Казахстане надо было в срочном порядке на местах налаживать «живую связь» с жителями, вновь произвести картографирование, с учетом изменений природно-техногенного (русла рек, объемы оврагов, озер и других водоемов) и субъективного характера (изменения границ посевов и пастбищ). Проблема с картами республики действительно существовала, – об этом докладывалось в Москву, в изданных отчетах Госплана присутствует общее замечание в отношении дефицита картографии на 1925 год, на то были объективные причины: массовое стихийное вселение крестьян из центральных областей России, Поволжья и Сибири в период Первой мировой и гражданской войн, во время голода, создавшее известный демографический коллапс в северных областях Казахстана (предлагалось в те годы закрыть северные границы республики как меру воспрепятствования несанкционированной и нерегулируемой миграции). Сказывалось раннее «перекраивание» земельных наделов вдоль Транссиба в период т. н. «столыпинской реформы», когда реальная картина расселения переселенцев, старавшихся ухватить лучшие участки, не была в принципе никем зафиксирована.

Проблемные вопросы письменно доводились Наркоматами до Представительства в Москве, для дальнейшей работы по согласованию с центральными ведомствами. В ЦГА РК хранится дело с документацией по лесным массивам [Ф. 74. Оп. 5 А. Д. 1. 1922–1930. НКЗ. Управление лесами г. Оренбург. Протоколы заседаний Коллегии НКЗ КирАССР. 19 октября 1922 – 3 августа 1923. 151 л.]. В нем найден документ, инициативного характера, от 19 октября 1922 года о назначении руководителем Кирпредставительства Дивеева, его заместителем – Таначева:

«Выписка из протокола заседания Президиума КирЦИК от 19 октября 1922 года. Слушали: 1. Доклад Представительства КССР в Москве о проведенной им работе ко Дню 3-го Всекиргизского Съезда Советов. Докладчик тов. Таначев (письменный). Постановили: а) Доклад как носящий отчетный характер принять к сведению и признать работу, проведенную Кирпредставительством в Москве за отчетный период, удовлетворительной; б) Признать необходимым в дальнейшем установление тесной и прочной связи между Наркоматом и Губисполкомами КССР с Кирпредставительством, обязав первых, все деловые сношения с Центральными органами Федерации проводить через и при участии Кирпредставительства, дабы таким образом Кирпредставительство было в курсе всей работы; в) Вопрос о пересмотре Положения о Кирпредставительстве оставить открытым, ввиду разработки Наркомнацем РСФСР вообще Положения о Представительствах Автономных Республик; г) Вопрос об организации при Кирпредставительстве торгового аппарата предоставлен разрешению СТО; е) Представителем КССР в Москве назначить тов. Дивеева, а его Заместителем тов. Таначева» [Ф. 74. Оп. 5 А. Д. 1. Л.1-1 об.]. Забегая вперед, заметим, что Наркомнац под диктовку Сталина впоследствии свернул деятельность и лишил статуса представительства автономий.

Протокол № 20 Заседания Коллегии Наркомзема от 26 декабря 1922 г., на котором председательствовал Нарком Земледелия Темралиев, заслушало фундаментального характера вопрос «О методах рассмотрения Земельного Кодекса и внесения в него дополнений». Состоялись прения, в которых приняли участие члены Коллегии: Рожанец, Колтынин, Филонов, Садвокасов, др. [Л.28-30]. Было принято аргументированное решение: «Для предварительного рассмотрения Земельного Кодекса и внесения в него дополнений и изменений, создать Комиссию в составе 7 лиц: из 4-х представителей НКЗ, Члена Коллегии Садвокасова, инспектора по Землеустройству и двух представителей Упр.Землеустройства, НКЗ Янковского и поручить Упр.Землеустройства поместить в местной прессе ряд статей, популяризующих Земельный Кодекс. Председателем Комиссии назначен т. Садвокасов» [Там же. Л.30]. Прежде чем провести Земельный Кодекс в жизнь, требовалась большая разъяснительная работа, и руководить этим поручено было Смагулу Садвокасову, что лишний раз подчеркивает его авторитетность как лидера и компетентного специалиста.  

Если вчитаться в Протокол № 4 Заседания Коллегии Наркомзема от 3 ноября 1922 года, на котором председательствовал Замнаркома – С. Садвокасов, присутствовали члены Коллегии и представители управлений, то становится ясным, какую серьезную роль Жаманмурунову отводили в вопросах землеустройства [Л. 3-6]. Заслушан был вопрос: 1. О составе Комиссии высшего Контроля по земельным делам. Решили: 1. Подтвердить состав Комиссии Высшего Контроля по земельным делам в составе: Председатель Комиссии, Член Коллегии НКЗ – тов. Жаманмурунов, Члены Комиссии: от Управления Землеустройства – т. Батманов, от Наркомюста – тов. Голубцов, кандидат – от Управления Землеустройства т. Попов. Просить КирЦИК срочно утвердить означенный состав» [Л.3-3 об.].

 Тель Букпанович ЖаманмуруновВ 1923–1924 гг. параллельно с теоретическими выкладками, силами наркомата велась работа на «земле»: так, были организованы по линии Наркомзема землеустроительные экспедиции, ими руководил Жаманмурунов Т. Б. [Д. 4. Л. 48]. Мы выяснили также, что Жаманмурунов занимался вопросами сбора продовольствия и скота для снабжения ими жителей во время голода. Если изучить Протокол № 5 Заседания Коллегии Наркомзема 6 ноября 1922 года, на нем председательствовал зам. наркома Садвокасов, присутствовали члены Коллегии: Жаманмурунов, Рожанец, Филонов. Заслушав п.11. «Инструкция и положение о перегоне из Туркреспублики пожертвованного Кирреспублике скота», было решено: «…Проект инструкции утвердить и направить ее на санкцию Кирсовнаркома. Члену Коллегии Жаманмурунову уплатить 10.000 руб. за сверхурочную работу по составлению инструкции. Выписать ему же аванс в 300.000 руб. из сумм Компомгола на расходы по предстоящей командировке в Туркестан с 2-мя сотрудниками» [ЦГА РК. Ф. 74. Оп.5 А. Д.1. Л. 8-9]. Данный источник прямо указывает на активное участие Жаманмурунова в борьбе с голодом и его последствиями в 1920 годы.

Лишь недавно, в годы Независимости имя этого прекрасного организатора, профессионального знатока своего дела, много сделавшего для аграрной отрасли (на долгие годы предпочли забыть, как «врага народа») стало известно общественности. В СМИ сейчас нетрудно найти информационные материалы о Жаманмурунове, однако в архивах еще есть источники, посредством которых можно было бы шире отразить его повседневную кропотливую работу.

Кадры землемеров и картографов приходилось изыскивать с большим трудом, обращаться в Москву с просьбами привлечь к нужной работе знающих Казкрай профессоров и т. п. Сохранилось письменное обращение С. Садвокасова с перечнем профессоров и специалистов, знакомых с казахстанскими ресурсами. Не хватало местных кадров, например, для командирования в Москву приходилось их искать и готовить. К примеру, в Протоколе № 9 заседания Коллегии Наркомзема от 22 ноября 1922 года сказано: «Слушали 1. О командировании в Москву Заведывающего Тургайской Мелиоративной Экспедицией Инженера Букинича для обработки полевых образцов Тургая» [ЦГА РК. Ф. 74. Наркомзем. Оп. 5 А. 1922-1930 гг. Д.4. Л.14-15].

В другом документе можно прочесть, что ввиду дефицита кадров, надо пригласить для выступления на Всероссийском съезде «…быв. наркома т. Дивеева, Полномочного Представителя КССР при НКНаце». [Протокол № 9 от 22 ноября 1922 года. Там же. Л.14-15]. Дивеев Шакир Галеевич руководил наркомземом с августа 1921 по октябрь 1922 гг.  Работа просто кипела, проблемы ставились комплексно, с большим пониманием объективных и субъективных трудностей. Однако они ставились и по возможности, решались. Не будет лишним отметить, что именно наркомзем в 1920-е годы составлял эпицентр принятия важных для населения решений жизненно важных: земля, водные ресурсы, продовольствие, и еще – подготовка кадров, обеспечение резервов и т. п.

Как правило, Смагул  Садвокасов своими выступлениями в печати, докладами на заседаниях Коллегии наркомата земледелия умел акцентировать острые вопросы, добивался принятия аутентичных решений. Волевые решения того периода принимались под ответственность конкретных лиц: Темралиева, Садвокасова, Жаманмурунова. Личностный фактор играл чрезвычайно большую роль. С их легкой руки, к экспертизе решений привлекались лучшие кадры из Центра, профессура, все вопросы проходили согласование с Казпредставительством в Москве, Госпланом. Руководитель союзного Госплана Цюрупа был большим давним другом А. Н. Букейханова, что способствовало тому, что к голосу Букейханова, а затем и Садвокасова (он перешел в 1923 году в Госплан Казахстана), стали прислушиваться. С. Садвокасову принадлежит идея полной инвентаризации с/х имущества, с оживлением кооперативной деятельности, она была озвучена и полностью одобрена в 1922 году на декабрьском заседании наркомата. [ЦГА РК. Ф. 74. Оп. 5. Д. 1. Л. 69].

«Протокол № 15 от 12 декабря 1922 года заседания Коллегии Наркомзема. Председатель: Народный Комиссар Земледелия – Темралиев. Присутствуют члены Коллегии: Садвокасов С., Филонов, Колтынин, Рожанец. Слушали: Доклад Члена Коллегии НКЗ С. Садвокасова о работе по активизации с/х производства. Решили: Доклад принять к сведению. Поручить Управлению Земледелия принять меры к срочному выяснению наличности с/х коллективов в КССР, их инвентаря, живого и мертвого (т. е. одушевленного и неодушевленного. – Г. М.), производств, посевов и других необходимых сведений по преподанной для этого специальной анкете. Управлению Земледелия связаться с учреждениями с/х кооперации для установления направления их работы и руководства работой. Поручить разработать подробную инструкцию, координирующую деятельность по с/х коллективизации и кооперированию сельского хозяйства».  [ЦГА РК. Ф. 74. Оп. 5. Д. 1. Л. 69].

Такой подход к делу был чрезвычайно необходим, ввиду порой бесхозяйственного отношения к поручениям отдельных руководителей на местах. К примеру, в ноябре того же года рассматривался вопрос «О нарушении заключенных договоров Оренбургским и Уральским ГубЭКОСО на содержание лошадей Петропавловского конзавода». В результате, было решено «…дело передать на основании Постановления СТО от 18 ноября № 44/102 в Арбитражную Комиссию на разрешение и обеспечение племматериала конзавода, согласно договоров, зерно-фуражем и денежными средствами. Возбудить ходатайство пред КирСТО об отдаче срочного и категорического распоряжения АкмолГУбЭКОСО об обеспечении племматериала конзавода зерно-фуражем, хлебом, путем изъятия таковых из живхозов Акмолгубернии и через другие источники, уведомив, при этом КирСТО». [ЦГА РК. Ф. 74. Оп. 5. Д. 1. Л. 17]. В данном случае потребовалась принципиальность и объективный анализ допущенных промахов и было принято однозначно строгое решение для спасения племенного потомства. Это было в интересах как внутренних, так и внешних (экспорт) потребностей республиканской экономики.

Наркомат земледелия справлялся со множеством социально значимых поручений, так было принято в те годы – совмещать государственные функции с полезной общественной работой. За Наркоматом был закреплен «подшефный» – Особый Кавалерийский Полк Войск ГПУ. [Л. 16-17].

Разумеется, материальных средств у самих «шефов» было недостаточно, но и здесь наркомат нашел выход. Читаем в Протоколе № 7 от 14 ноября 1922 года: «Вполне учитывая необходимость удовлетворения неотложных нужд Полка, Наркомзем находясь в настоящее время в катастрофическом материальном положении из-за общего отсутствия денежных средств, к сожалению, лишен возможности оказать (кавалерийскому) Полку материальную помощь на обзаведение инвентарем и бельем. Вместе с тем, озабочиваясь улучшением хозяйства Полка, признать необходимым отвести Полку участок земли, как для устройства лагеря, так и для посева. Своевременно командировать в распоряжение Полка агрономические силы для рациональной постановки земледельческого и огородного хозяйства». [Л.10-12] Логично, просто и ясно – дали земельный участок и помогли методическими советами от профессиональных агрономов. Так с умом, деловито, в тандеме решены были вопросы с подшефными, стороны остались довольны.

 Любопытно, что курсанты-казахи исполняли песни по просьбе композитора Затаевича, об одном из них, уроженце Букеевской орды, сохранилась запись: «Садык Джумагулов в 1920–1921 годах был курсантом Оренбургских кавалерийских курсов. Симпатичное одухотворенное круглое лицо, курносый нос, прищуренные смеющиеся глазки – редкий среди киргизов тип весельчака и балагура. Песни он исполнял своим неказистым голосом  – с необычайным юмором и вдохновением. Умер в 1922 году на родине, от холеры» [Затаевич, с. 364]. От болезней, вызванных трудными материальными условиями, в те годы умирали совсем молодыми. Чтобы хоть как-то поддержать учащуюся молодежь, наркоматы брали над ними шефство и выделяли из своего бюджета стипендии. – Это отражено в Протоколе № 7 заседания Коллегии Наркомзема 14 ноября 1922 года [Там же. Л. 10-12]. Председательствует: Замнаркома Земледелия – Садвокасов, присутствуют члены Коллегии: Филонов, Рожанец, от Управлений: Дмитриев, Гаврилов, Батманов, Сириус, Зав. Оренбургским Губзо Кравченко. Среди других рассмотрен был вопрос «О распределении стипендий Наркомзема для учащихся ВУЗов». Решили: «Войти в Совнарком с докладом по вопросу о стипендиях НКЗ, отстаивая самостоятельность Наркомзема в деле распределения стипендий. Считать приемлемой выдачу 175 стипендий, из них 60 – для учащихся Оренбургского Политехнического Института и 115 – для заграничных УЗ /за пределами КССР/. Впредь до разрешения этого вопроса Совнаркомом, все дела о стипендиях сосредоточить в Учебном Бюро при Наркомземе» [Л. 10 об.].

Затем, в протоколе № 10 Заседания Коллегии НКЗ от 28 ноября 1922 года, председатель народный комиссар земледелия Темралиев, члены Коллегии: Садвокасов, Филонов, Колтынин, Рожанец, приведено решение: «6. В отношении пункта 5-го об отпуске средств на культурно-просветительные мероприятия по полку – необходимые средства отпустить из кредита, назначенного НКЗ. Поручить Члену Коллегии Рожанец подобрать из библиотеки Почвенного Бюро специальную по с/х вопросу популярную литературу и выдать таковую 3-му Особому Кавалерийскому Полку Войск ГПУ. В отношении п. 6 о предоставлении помещения под клуб Полка – в одной из комнат с/х Школы имени Середы – поручить Члену Коллегии Садвокасову срочно осмотреть помещение с участием представителей полка, администрации» [Л.16].

В фондах ЦГА РК нами обнаружена копия любопытного документа: «Структура и Положение Киргисского (так в тексте) Народного комиссариата Земледелия». [ЦГА РК. Ф. 74. Наркомзем. Оп. 5 А. 1922-1930 гг. Д.4. Л. 43-44 об.]. Иными словами, легитимность деятельности ведомства налицо: также установлено, что на должности наркомзема трудились, судя по сохранившимся источникам: Темиралиев – в конце 1923 года, Алибеков (с января 1924). С. К. Карпенко (зам.наркома) [Там же. Л.49].

Уточненная, но не полная биографическая справка по Досгулу Темиралиеву опубликована в издании «Наркомы Казахстана», с. 331. В ней сказано, что «с 10.1922 по 12.1923 гг. Нарком земледелия КАССР.  С марта 1924 г. –  заведующий Букеевским губернским земельным отделом, прокурор Денгизского района Букеевского уезда Уральской губернии». «Личное дело Темиралиева» в рамках указанного выше периода хранится в Алматы [АП РК. Ф. 708. Оп.49. Д. 3636]. А дальше след его теряется, к сожалению. То был человек разносторонний; в книге А. В. Затаевича сохранилась редкая запись о том, что Темиралиев является автором как минимум двух песен. [Затаевич А. В. 1000 песен казахского народа (напевы и мелодии). Оренбург: КирГосИздат, 1925. С. 363, 386].

Одним словом, даже на примере отдельно взятого Наркомата земледелия, действовало правительство Казахстана в описанных выше трудных условиях достаточно грамотно, согласовывая решения с Центром (иначе тогда и не мыслилось). Правительство (СНК) давало относительную свободу принятия решений наркоматам, уповая на компетентность сотрудников, иными словами, была возможность маневра, без «слепого» следования плану. Процесс планирования и реализации не был безоблачен: приходилось переходить на «ручное» управление, ввиду осложняющих обстоятельств, воздействуя на местных руководителей больше аудио- (посредством телефонных переговоров), визуально- (телеграфом, письмами через нарочных) и морально. Общий дух созидания во благо «светлого будущего» был выше среднего, горизонты еще не омрачались искусственными «концепциями». Экономические расчеты проводились согласно принятым в РСФСР стандартам, которые публиковались, к их разработке привлекались опытные специалисты, знавшие край еще с дореволюционных времен. Такое согласованное осмысление проблемных вопросов в 1920 годы было нормой, но, к сожалению, впоследствии «спецы» были отстранены в силу «классовых» критериев. Были удалены от экспертной деятельности и экс-алашевцы, тот же Алихан Букейханов, который знал как свои пять пальцев экономику и этнографию Казахстана.

Жизнь вносила краски в монотонную жизнь ведомств. Специфика края, поликультурный состав жителей, тем не менее, не обесценили звучность казахской речи, напевов и кюев. Национальные ценности оберегались с большим пиететом. Любопытный штрих: правительство Казахской республики (1920–1924) можно назвать «поющим», ведь очень многие из его состава, если верить данным композитора А. В. Затаевича, лично контактировали с ним и напели казахские песни и исполнили кюи. Тот же наркомзем Досгул Темралиев, наркомпрос Ахмет Байтурсынов, члены КазЦИКа Амзе Нахимжан, другие, при консультациях с Алиханом Букейхановым с желанием участвовали в записи, наравне со студентами совпартшколы, военно-политических курсов и прочих учебных заведений. Они умели создавать настроение и испытывали наслаждение, погружаясь в мелодику степных напевов, будучи обыкновенными людьми и служа народу. Причем старались максимально отдаться работе, Смагул Садвокасов в ноябре 1922 года параллельно с работой в Наркомземе замнаркома, успевал писать статьи и в целом курировать издание молодежной казахской газеты «Өртен» (редко встречающиеся номера этого издания обнаружены автором этих строк в фондах Отдела редких газет в Национальной Библиотеке им. Навои в Ташкенте, как отмечалось ранее).   

Поневоле сравнивая эффективность работы современных ведомств РК, курирующих работу с/х формирований, конезаводов, численность и статус которых важно мониторить в целях экспортного потенциала, а  также аграриев, приходит осознание того, что, не имея престижных дипломов об окончании зарубежных академий, наркомы сто лет назад работали честно, с отдачей, демонстрируя стойкость, последовательность и огромное желание принести реальную пользу народному хозяйству. В целом видна огромная ответственность среди менеджеров так называемого «аграрного сектора». Тогда, в молодой Казахской советской республике как зеницу ока берегли инвентарь, каждую единицу с/х живности, использовали агрономические знания. Каждый осознавал, что от его отношения к делу зависит, будет ли накормлен народ, как минимум. Вот и урок истории.