Согласно данным Комитета по правовой статистике и специальным учетам Генеральной прокуратуры РК за прошлый год преступления в отношении детей, а именно убийства выросли на 44,4 процента. Более половины из них совершены близкими родственниками.

Примечателен тот факт, что 66,2 процента детей школьного возраста сталкиваются с насилием, как дома, так и в учебных заведениях. В Казахстане почти одна треть годовалых детей подвергается одной из форм жестокого воспитания. Среди детей возраста двух-четырех лет эта цифра достигает 50-ти процентов, а в возрасте 5-9 лет – уже 58.

Несмотря на то, что Казахстан присоединился к множеству международных договоров и конвенций, касающихся защиты прав несовершеннолетних, практика показывает, что оградить детей от домашнего и внешнего насилия бывает крайне непросто. История, которая произошла с героями нашего материала, наглядно демонстрирует, к каким серьезным и непоправимым последствиям приводит халатность и небрежное отношение родителей к своим детям, а также равнодушие окружающих к проблемам несовершеннолетних.

Сухраб и Зубейр росли в одном из самых криминальных (в 90- годах) районов южной столицы – Нижней пятилетке. В доме этой семьи всегда царило нервное напряжение, родители плохо ладили друг с другом. Продолжалась семейная драма около трех лет, в итоге отец мальчиков решил во чтобы то ни стало забрать сыновей к себе и дать им достойное мужское воспитание. Результатом такого поступка стало то, что неокрепшие дети были лишены самого главного – материнской любви. Мать детей исчезла из их жизни на долгие десять лет. Решением Турксибского районного суда г. Алматы в 1994-м году женщина была лишена материнских прав. Она пыталась видеться со своими детьми тайно, выжидая за школьными ограждениями, но классные руководители были заранее осведомлены обо всем и спешили сообщать о подозрительной незнакомке школьным инспекторам. Решив, что она осталась никому ненужной, женщина ушла в никуда.

Мужчине, оставшемуся с двумя маленькими детьми, было нелегко. Он не имел высшего образования, работал на цементном складе, иногда по поручению начальства бегал стелить асфальт. В общем, все делал за копейки. Сухраб был старшим в семье, учился неплохо. Учителя заметили, что мальчик сообразителен не по годам, старателен и любит книги, но почему-то все время грустит. Это было неудивительно, поскольку отец женился во второй раз и привел в дом женщину, которая часто обижала мальчиков. В отличие от младшего брата, Сухраб воспринимал все близко к сердцу, и каждое несправедливое обвинение в свой адрес переносил с большим душевным переживанием. Брат Сухраба напротив, был очень жизнерадостным и игривым. Мог целыми днями пропадать на улице, питаясь, чем попало. Этот карапуз часто прибегал домой чумазым и голодным и громко спрашивал у мачехи, что она приготовила на обед или ужин. Мачехе такое поведение не нравилось и после серии хороших оплеух и пинков под зад Зубейра загоняли в ванную сидеть без света, а Сухраба – на балкон. Вот так жили какое-то время родные братья в доме, ставшим чужим для них обоих. Истощенные, голодные и грязные они часто плакали, когда их выгоняли на улицу. Рассказать отцу о своих бедах они не могли, так как тот месяцами пропадал в командировках. Узнал он обо всем по рассказам соседей, бывших неравнодушными к судьбе детей. Иногда они пытались завести их к себе домой и накормить, но разве будут сытыми дети, питавшиеся один раз в день? Так продолжалось около года и после очередной сумасбродной выходки своей второй жены, которая сильно ударила Зубейра по лицу, мужчина вышвырнул женщину на улицу вместе с приданым и больше никогда ее не встречал.

                            Выброшенные за борт жизни

Мужчина остался с сыновьями, казалось, что жили они неплохо. Бывали дни, когда голодали, но счастью Сухраба и Зубейра не было конца, ведь их теперь никто не бил и не терроризировал. Отец давал детям все что мог, но заменить мать, к сожалению, так и не сумел. Впоследствии попытался жениться в третий раз, но и в этом браке счастье не сложилось. Наравне с этим, его командировки не прекращались, мужчине было страшно оставлять детей одних на целые месяцы в квартире, поэтому он увез мальчиков к родителям в село Кок-Кайрат (название села изменено) в Алматинской области. Родная бабушка, а также тети и дяди не особо привечали племянников. Бабушка все время норовила дать оплеуху, а дяди и тети эксплуатировали нещадно. Кормили также – один раз в день, ночевать отправляли в неотапливаемую летнюю времянку. Когда кто-то из домашних разжигал огонь в очаге, поверх которого был вмонтирован большой столитровый казан, в комнате становилось тепло, но и эта маленькая радость очень быстро испарялась сквозь асбестовый шифер, который имитировал своеобразный потолок. Очаг стоял в углу просторной вечно холодной комнаты, и только черная сажа, въевшаяся к стенам давно не беленного дома, свидетельствовала о том, что многовековой атрибут сытости и достатка (казан) стоит без дела уже очень долго. Дети были изгоями, их ненавидели и презирали. Они не понимали, за что люди так жестоки к ним, почему их называют плохими и в чем они виноваты.

Однажды, проснувшись утром от холода, Зубейр стал плакать навзрыд и не успокаивался. Сухраб повернул его к себе и спросил, что случилось. Малыш пожаловался, что очень хочет есть и скучает по маме. Тогда старший брат крепко обнял его, и, обозленный творившейся несправедливостью, тоже заплакал. Он обещал младшему брату счастливую жизнь, что скоро все закончится, приедет отец и заберет их домой. Твердил, что жизнь не может быть всегда такой суровой и дал слово никогда не бросать его, быть рядом и не давать в обиду. Немного успокоившись, Зубейр снова заснул. Спустя некоторое время детей разбудил скрипучий голос бабушки, которая звала их на завтрак. Завтрак всегда был одинаковым: чай без молока, разлитый в крохотные чашки, и черствая лепешка, поделенная на мелкие кусочки. Есть это было невозможно. Не потому что завтрак был несъедобным, а потому что над ухом постоянно витали упреки и обвинения в никчемности и бездарности детей. При каждой возможности бабушка предрекала мальчикам криминальное будущее. Вспомнив о голодном брате, который плакал утром из-за недоедания, Сухраб решил отломить кусок черствой лепешки и положить Зубейру. Внезапно он почувствовал звонкий шлепок по затылку и еще несколько ударов по голове. Зубейр заплакал, раскрыв рот, из которого выпали кусочки недоеденного хлеба, запрыгал от бессилия. Стал умолять не бить брата, оправдываться за него, но это еще больше злило избивавшего Сухраба дядю. Вышвырнул детей на улицу и те стремительным бегом убежали в огород. Сухраб плакал от бессилия, доведенный до отчаяния, а Зубейр, немного успокоившись, крепко держал плачущего брата за плечо и со страхом оглядывался назад.

      На картофельном поле

        Вот и пролетели последние теплые осенние дни. С приходом октября стало сильно моросить, мальчиков все также загоняли в неотапливаемую времянку. Об отце не было слышно уже около полугода, говорили, что его отправили в Россию. Братья сильно ослабели от недоедания, Зубейр постоянно плакал. За это Сухраб ругал и одновременно успокаивал его, объясняя, что мужчины никогда не плачут. Пока дети находились у бабушки, они привыкли к постоянным подзатыльникам и крикам, но никак не могли привыкнуть к тяжелому труду. Шестилетний Зубейр всегда старался держаться за брата, поскольку тот был единственным близким человеком. Нужно ли говорить о том, что и восьмилетний Сухраб тоже любил его, ведь довольно быстро повзрослев от тяжелой сиротской жизни при живых родителях, он хорошо понимал, что ответственен за все. Они часто шутили вечерами, когда готовились ко сну во времянке, смеялись от души и подолгу грустили, вспоминая родителей. Каждый их день начинался с неприветливого к ним обращения, но никто, к сожалению, не мог этого изменить. С утра до вечера дети работали на полях под пристальным вниманием родного дяди по имени Алик. Ему было около 30-ти лет, он не имел никакого образования. Своих детей у него никогда не было. В селе слыл агрессивным и неспокойным, любил выпить и, конечно же, подраться. Именно он все время глумился над несчастными детьми, давал им подзатыльники, заставляя таскать тяжести, колоть дрова и носить воду издалека. Изнуренные и обессиленные племянники подолгу работали на необъятных картофельных полях, собирали урожай в сорокакилограммовые тряпочные мешки, а затем грузили их в бричку с ослом. Потом разгружали все это в специальный домашний погреб у бабушки. Поля находились в 12 километрах от дома, дороги к ним и вовсе не было. Особенно тяжело было толкать бричку груженной, потому что кованные металлические колеса мгновенно тонули в рыхлой глиняной земле, а осел зачастую не вытягивал большого груза. Дядя мальчиков часто хлестал их камчой. Бил по ногам и спинам, кричал под ухо, что убьет обоих и закопает в поле, если бричка не доедет до дома. Сам он отходил далеко назад и, не спеша шагал за измученными детьми. В день мальчишки совершали около шести рейсов, потом ложились спать обессиленными и утомленными. В один из таких предвечерних рейсов они выгрузили картошку в погреб, но бабушка решила отправить старшего внука за водой в соседнее село. Внук хотел было объяснить, что нужно успеть за последней бричкой, но бабушка подняла такую истерику, что мальчик был вынужден побежать сломя голову. Зубейр испуганно посмотрел на брата, а Сухраб пообещал, что скоро вернется. Зубейр торопливо побежал следом за бричкой, попутно собирая пустые мешки с пола. Детям не давали садиться в бричку, говорили, что осел быстро устает. Даже соседи, видевшие такое отношение, обращались к Алику и просили смилостивиться над несчастными, но мужчина никогда никого не слушал.

Наступили предвечерние сумерки, изнуренный работой, шестилетний Зубейр несколько раз неуклюже прорезал картошку штыковой лопатой, когда копал. Это случайно увидел дядя. Резким движением Алик выхватил лопату из обессиленных ручек мальчика и плоской стороной ударил его по голове. Мальчик вскрикнул от неожиданности: «Ай!», сел на корточки и заплакал, схватившись за голову. Жестокий изверг стал пинать ребенка ногами и громко материться. Никто не знает, как Сухраб смог так быстро вернуться в поле, но увидев картину, мальчик разбежался и что есть сил толкнул дядю в спину, от чего тот кубарем скатился в ледяной арык, предназначенный для полива полей. Сухраб подошел к брату, стал жалеть его. Как и тысячи раз до этого, пытался успокоить и даже не заметил, как перед ними словно тень возник их обидчик. Сверкая обезумевшими глазами, он пнул носовой стороной кирзового сапога прямо в бок строптивому племяннику. Ребенок отлетел на несколько метров, закувыркался по земле и потерял сознание. Алика это не остановило, он поднял мальчика и снова бросил о землю. Зубейр пытался удержать изверга за руку, но мгновенно получил кулаком в ухо. От бессилия ребенок стал топать ногами и громко кричать, но в поле за исключением их самих уже никого не было. От удара о землю Сухраб пришел в сознание, но не смог подняться. Внезапно из носа пошла обильная кровь и мальчик снова ушел в забытье, а дядя, решив, что мальчик притворяется, сплюнул и, закинув лопаты с собранными мешками картошки в бричку, поехал домой.

       Освобожденные

Зубейр снял с себя грязную рубашонку, намочил ее в ледяном арыке и стал тереть по лицу брата. Будил его и гладил по голове, обманывал, что приехали отец и мать, но Сухраб не реагировал, был неподвижен. Спустя некоторое время мальчик все-таки открыл глаза и с помощью младшего брата поднялся с неимоверными усилиями. Голова вмиг отяжелела и кружилась, ребенок часто терял равновесие. Через несколько часов, делая небольшие перерывы, дети добрались до дома бабушки. Сухраб говорил с хрипотцой, лицо очень сильно распухло, но домочадцы не вышли никого встречать, а словно нарочно, решили лечь спать пораньше. Дети вошли в неприветливую времянку. Сухраб попросил пить, но от выпитого все время вырывал. Младший брат испуганно смотрел на старшего, как мог ухаживал за ним, но устав от тяжелой работы в поле, еле держался чтобы не упасть. Избитый мальчик стал бредить, на лбу появились крупные капельки пота, казалось, словно его что-то разрывает изнутри. И тут снова пошла кровь из носа. Зубейр протер лицо брата влажной рубашкой и молча заплакал. Он знал, что помощи ждать неоткуда, молился Богу, просил, чтобы в двери постучал их родной отец, просил, чтобы брату стало легче. Но вопреки его мольбам, во времянку никто не постучался, а Сухрабу становилось все хуже и хуже. Маленький Зубейр взял брата за руку и стал говорить с ним. Возможно, именно в эти минуты своей жизни ребенок слишком рано повзрослел. В глубине сознания стал понимать, что близится что-то страшное и непоправимое. Сухраб сделал последнее усилие и сказал брату то, что говорил всегда: «Скоро мама и папа приедут... у нас все будет хорошо!». Потом он снова потерял сознание. Зубейр видел, что брат уснул и тоже, слегка укрывшись старым одеялом, положил раненую голову ему на плечо.

От сильной усталости Зубейр уснул так, словно заснул навсегда. Ему снились родители, обильный дастархан с различными вареньями и пряностями. Отец усадил его с Сухрабом на колени и о чем-то весело переговаривал с их матерью. Мальчик спал так беззаботно, словно все беды в его жизни уже далеко позади, был счастлив и даже улыбался. В это время его старший брат стал снова бредить, просил оставить его и хмурил брови, опухоль на лице немного спала и он приподнял отяжелевшие веки. Никто не знает, что мальчик видел в эту минуту, что чувствовал и мучился ли от болей, но именно тогда, слегка улыбнувшись, снова закрыл глаза, и в этот раз уже навсегда.

Осенняя прохлада разбудила Зубейра ото сна. Он приподнялся в постели и посмотрел на разобранную крышу дома, там виднелся только асбестовый шифер. Из нее просвечивали лучи восходящего утреннего солнца, мальчик протер глаза и вспомнил свой, наверное, самый сладкий в жизни сон. Посмотрел на грязные и мозолистые ручонки и тяжело вздохнул. Потом обратился к Сухрабу и отпрыгнул от испуга. Старший брат лежал неподвижно, посинел и словно вытянулся в росте. На мертвенно-бледном лице отражалась легкая улыбка, а левая рука застыла на груди. Зубейр попытался разбудить брата, но глубоко в сердце осознал, что тот уже никогда не проснется. Мальчик не издал ни единого звука, беззвучно роняя теплые слезы по горячим щекам, снова прильнул к его окаменевшему плечу брата. Вспомнил момент, когда проснулся однажды утром и заплакал от того, что хотел есть, а брат обнял его, обещая никогда не бросать и всегда быть рядом. Ребенок понимал, что именно сейчас он потерял частичку самого себя. Возможно, именно этот день навсегда забрал его детство и унес на небеса вместе с братом, а может это была суровая жизненная реальность, с которой сталкивались многие беспризорные дети? Зубейр не мог найти этому объяснение в силу своего возраста и пережитого шока. Вместо этого стал говорить с братом, и теперь все выглядело так, как будто они поменялись местами. Теперь младший брат говорил старшему о том, что все очень скоро наладится. Мать и отец снова сойдутся, приедут за ними, и они будут всегда сыты. Голос мальчика дрогнул, и он заплакал. Детский плач услышали и в доме бабушки, дядя-изверг, выспавшись и покрасневший от похмелья, пинком открыл старую дверь, и, казалось бы, хотел накричать на племянников, но испугавшись, отпрыгнул от двери и забежал домой. Бабушка мгновенно оказалась во времянке и растерялась от неожиданности. Через некоторое время в комнате мальчиков собрались все домочадцы и безмолвно смотрели на отошедшего ночью восьмилетнего ребенка. Зубейра загнали в большой дом и посадили за стол, подавая завтрак. Но мальчик не смотрел на это, он лишь безмолвно сидел, уставившись в одну точку.

В тот день в доме бабушки созрел преступный план. Две сестры и три брата решили тайком похоронить усопшего племянника, а самого убийцу отправили в другой город переждать надвигающуюся бурю. Ночью тело мальчика вынесли к ближайшему кладбищу и безмолвно, словно это был не человек вовсе, а какой-то бездушный предмет, похоронили и со спокойными сердцами вернулись домой. К Зубейру отношение мгновенно изменилось. Теперь никто его не притеснял и не бил. Ночевал он в теплом и большом доме. Бабушка стремилась кормить мальчика уже по несколько раз в день, ему включали телевизор с мультфильмами и даже отпускали поиграть с соседними ребятишками, но осиротевший малыш, словно живой труп, ни с кем не разговаривал и почти ничего не ел. Былая радость на его лице, которая сияла даже тогда, когда они с братом терпели лишения, исчезла. Теперь он подолгу сидел в углу одной из комнат большого дома бабушки и о чем-то думал.

      Приезд отца

Стояла зима 1998-го года. В обеденное время возле ворот одного сельского дома остановилась белая «волга». Из машины вышли двое мужчин, один из них – отец двух мальчишек. Он приехал после продолжительной командировки из России на машине, до отвала заполненной всевозможными продуктами питания. Этим жестом хотел отблагодарить родную мать и братьев за то, что они выручили его в самый трудный и ответственный момент в жизни – присмотрели за детьми. Мужчина был уверен, что теперь сыновья будут учиться в школе, не отставая от учебных программ, а сам сделает все от себя зависящее, чтобы они жили счастливо. Подошел по хрустящему под ногами снегу к крыльцу отчего дома и открыл заветную дверь. Январский воздух моментально наполнил холодом родительский дом, и Зубейр с криком побежал в объятия папы. Мальчик заплакал. Отец смеялся и успокаивал его. Бабушка забегала возле старшего сына, лукаво протирая скупую слезу, а две младшие сестры, словно окаменев, стояли безмолвно. Новоприбывший отвечал на вопросы родных, затем спросил о старшем сыне. Бабушка сделала вид, что не расслышала и попыталась заговорить на другие темы, но мужчина поднял Зубейра на руки и пошел по комнатам, в надежде найти второго сына. Не увидев никого, спросил, не на улице ли ребенок. Его снова проигнорировали. Внезапная тревога обожгла его грудь, в голове стало пульсировать, он снова позвал старшего сына, но в ответ стояла безмолвная тишина. Посмотрев на мальчика, отец спросил его о брате, но тот разрыдался еще сильнее. И тогда бабушка решила рассказать ему о произошедшей трагедии. В этой истории она снимала всю ответственность с себя и своих детей, свела к тому, что внучек скончался по своей вине. Не слушал «заботливых» родственников, бегал по улице раздетым и подхватил смертельную простуду. Мужчина онемел на несколько минут, показавшихся всем вечностью, и закричал во весь дом. Затем выбежал на улицу в чем был и побежал к кладбищу. Товарищ, который приехал вместе с ним, отправился вслед за другом, а Зубейр, не желая оставаться в доме, также побежал за папой.

Могилу ребенка искали долго, и если бы сторож, следивший за сохранностью и чистотой этих мест, не показал на одиноко стоящий холмик в стороне без надписи, мужчина, возможно, еще долго искал бы это место. Сторож рассказал посетителям о том, как ночью кучка подозрительных людей хоронили здесь ребенка и под угрозой смерти велели ему держать язык за зубами. Село Кок-Кайрат было не очень большим, поэтому все сельчане знали друг друга поименно. Отец мальчиков просидел возле могилы сына еще пару часов, пока друг не поднял его и не повел к машине. Он был не в состоянии реагировать на что-то, до последнего не верил в случившееся и погрузился в раздумья. О том, как все происходило на самом деле, узнал из уст Зубейра. Следственные органы моментально возбудили уголовное дело и подали в розыск на предполагаемого преступника. Тело мальчика эксгумировали и судебная экспертиза показала, что он скончался из-за разрыва правой почки с признаками травмы. Его можно было бы спасти, если бы оказали своевременную медицинскую помощь, но родственники решили, что он просто претворялся. Все фигуранты этого дела были осуждены по уголовной статье за «Недонесение о преступлении» и «Укрывательство преступления» приговорены к четырем-пяти годам лишения свободы. Что касается 69-летней женщины – бабушки погибшего, то ее отпустили в силу преклонного возраста и сахарного диабета. Спустя три месяца, Алик, устав бежать от правоохранительных органов, вернулся в отчий дом. В тот же вечер он сильно напился, а утром следующего дня его обнаружили повешенным в скотном сарае.

              «Прости меня…»

В октябре 2018 года у ворот старого заброшенного дома с. Кок-Кайрат остановились два экскаватора и белая иномарка, из которой вышел подтянутый мужчина в полицейской форме. По его погонам можно было определить, что это капитан полиции. За ним вышел четырехлетний мальчик с игрушечным автоматиком в руках. Дом этот достался ему в наследство, а экскаваторы ждали команды на снос. Мужчина подошел к воротам и со скрипом отворил заржавевшую калитку. Постояв в нерешительности около минуты, со словами «Бисмиллахир рахманир рахим!» медленно вступил во двор. Справа от него стояла старая заброшенная времянка, стены которой вот-вот должны были развалиться, а слева располагался большой полуподвальный дом. Его окна были закрыты деревянными ставнями, и было понятно, что в нем уже давно никто не жил. Он решил войти в старую времянку. Распухшая многолетняя дверь на удивление открылась бесшумно. Полицейский увидел заброшенный очаг, на котором наискось лежал столитровый казан, затем обратил взор в сторону деревянного топчана и замер на мгновение. Подошел к нему и сел. Чувство боли переполняло его могучую грудь, к горлу подкатили слезы. Здесь он в последний раз видел самого дорого и родного человека. Поднял глаза к потолку и посмотрел на старый асбестовый шифер. Лучи осеннего солнца точно также, как и много лет назад проникали сквозь фронтовые отверстия на крыше. Внезапно во времянку забежал озорной четырехлетний мальчишка, очень сильно похожий на того, кто остался жить в его сердце навсегда. Посмотрев на отца, мальчик предложил поиграть в прятки. Мужчине показалось, что он увидел ангела. Встав с места, подбежал к мальчику и крепко обнял. Зарыдал, сотрясаясь плечами, и просил простить. Стал рассказывать ему о том, как жил все это время, что родители так и не сошлись, но покой все равно пришел в их жизнь. Благодарил за то, что когда-то он был в его жизни, жалел, что не смог спасти в тот роковой вечер – 20 лет назад. Говорил, что очень скучает по нему. Маленький мальчик был крайне удивлен такому поведению родителя. Он тоже заплакал и сказал: «Я тоже тебя люблю, папа!». Эти слова привели в сознание Зубейра. Он посмотрел в глаза сына, опустил на пол и сказал, вытирая слезы с его лица: «Я всегда буду рядом с тобой и никогда тебя не брошу! Ты и твоя мама – вы вся моя жизнь!..». Живя с большой травмой в сердце все эти годы, он назвал своего сына в честь погибшего брата, и порой удивлялся тому, насколько сильной бывает генетика. Глядя на мальчика, всем казалось, будто его покойный брат родился снова. Это заметил даже дедушка, который души не чаял в единственном внуке. Немного успокоившись, Зубейр предложил Сухрабу сходить в хороший ресторан неподалеку и вкусно пообедать. Мальчик охотно закивал головой и взял отца за руку. Так, подойдя к выходу, чтобы дать команду экскаваторщикам, Зубейр в последний раз оглядел всю комнату, в которой когда-то терпел лишения с братом, и, словно освобождаясь от многолетней раны в сердце, перешагнул через порог к новой и счастливой жизни.

Бахтияр ТОХТАХУНОВ