Религия сегодня в буквальном смысле стала притчей во языцех. Сложилось впечатление, что мир крутится вокруг религиозных интриг и никак не может с ними покончить. В этих социальных взаимодействиях всегда есть действующий и противодействующий, антагонизму которых нет конца.

Об отдельных проблемах в конфессиональном пространстве своим мнением поделился специалист в области административного права и государственно-конфессиональных отношений, доктор юридических наук, профессор Каспийского общественного университета Роман ПОДОПРИГОРА, автор собственного Telegram-канала Roman. Law.

- Роман Анатольевич, как вы считаете, нуждаются ли в дальнейшей трансформации механизмы правового регулирования религиозной деятельности?

- Любые законы не вечны. Особенно в очень динамичных условиях развития общественно-политической жизни. И, конечно, законы, равно как правоприменительная практика, требуют если не трансформации, то корректировок. Вопрос, в каком направлении должны изменяться законы и практика? В сторону дальнейшего закручивания гаек, усиления государственного вмешательства в религиозную деятельность, административного давления на религиозные объединения? Или в сторону предоставления верующим и религиозным объединениям больших правовых возможностей не только в религиозной деятельности, но и использования их серьезного социального потенциала в общественной жизни? Говорить о трансформации правового регулирования можно, только ответив на этот вопрос. Мне кажется, что с закручиванием гаек можно и повременить – как бы не сорвать резьбу. А вот во втором направлении, действительно, можно поработать. Кроме того, есть ряд моментов, которые больше относятся не к идеологии закона и его правовых норм, а к юридической технике. Есть над чем задуматься в плане понятийного аппарата, типологии религиозных объединений, регистрационных процедур и т.д.

- Нередки случаи, когда отдельные граждане отказываются исполнять конституционные и гражданские обязанности перед обществом в силу своих религиозных убеждений. Что вы можете сказать по этому поводу?

- Во-первых, не надо драматизировать ситуацию. Противоречие между необходимостью исполнять конституционные или иные обязанности не есть нечто уникальное для Казахстана, оно присутствует во многих странах. Во-вторых, надо опять определиться: мы за что, за конфликт или за компромиссы. Если за конфликт, то можно привлекать к ответственности за неисполнение обязанностей. Мол, нас ваши убеждения не интересуют, будьте добры исполняйте законы. Но, как показывает практика, это замкнутый круг: верующие не исполняют обязанностей, их привлекают к ответственности. Они опять не исполняют - снова к ответственности. Надо понимать, что настоящие религиозные убеждения ни штрафами, ни тюрьмой не исправишь.

Если мы выступаем за компромиссы, то надо создавать правовые механизмы, позволяющие согласовать религиозные убеждения и требования нормативных правовых актов. Яркий пример - отказ от военной службы по религиозным соображениям. Конечно, можно бесконечно привлекать к уголовной ответственности. Но некоторые верующие все равно не будут брать в руки оружие.

А можно ввести институт альтернативной военной службы (кстати, существующий во многих странах), в силу которого возможна замена одной обязанности на другую. И верующие увидят, что государство уважает их религиозные убеждения, оно не тратит свои силы на борьбу с отказниками и получает помощников в социальной сфере. Иногда отказ от обязанностей не совсем корректно связывают с религией. Например, часто обсуждаемый в последнее время вопрос с вакцинацией. Министерство здравоохранения Республики Казахстан недавно привело статистику, в соответствии с которой только 35 процентов отказываются от вакцинации по религиозным убеждениями. 65 процентов - по другим, не связанным с религией причинам (личные убеждения, качество вакцин). Но в общественном сознании сложился миф о том, что преимущественно «темные» верующие подвергают угрозам свое здоровье и здоровье своих близких. Примеры можно продолжать (ношение религиозных символов в школе, отказ учиться по субботам). Но в большинстве случаев есть место для компромиссов, а не для категоричного: «запретить», «ограничить», «не пускать», «обязать».

- Как, по вашему мнению, правовые нормы могут ограничить распространение в обществе идеологии религиозного радикализма и экстремизма?

- Правовые нормы, безусловно, важны в противодействии таким явлениям. И у нас их достаточно, начиная с Закона о противодействии экстремизму от 2005 года и заканчивая Уголовным кодексом. Но я бы не стал во главу угла ставить правовые нормы. Во-первых, с самими этими нормами не все понятно. К примеру, в отношении религиозного экстремизма есть понятие в Законе о противодействии экстремизму (2005), но при определенном старании его можно применить к любому религиозному объединению. Кроме того, в международной практике говорят о насильственном экстремизме, а не просто об экстремизме. Во-вторых, закон не лучшее средство в борьбе с идеями.

Закон призван реагировать на действия. Если у человека радикальные или экстремистские взгляды, но он не совершает никаких противоправных действий, какие к нему могут быть претензии? Другое дело - бороться с идеологией посредством другой идеологии. Но это уже не только и не столько ответственность государства и закона. В-третьих, и главное: надо заниматься причинами и убирать почву для распространения потенциально опасных идей и практик. И здесь рецепты не новы.

Если государство и общество будут заботиться о благосостоянии граждан, социальной справедливости, уважать права и свободы граждан, в том числе религиозные, не реформировать, а серьезно заниматься образованием, включая вопросы религиозной грамотности, тогда гораздо меньше будет работы у спецслужб и гораздо меньше обращений к Уголовному кодексу. 

Шахло ТАШБОЛАТОВА