Иногда человек произносит фразу: «Я это видел своими глазами» с такой уверенностью, что в ней не сомневаются ни следователь, ни суд. Но спустя время выясняется: события, которые он описывал, не происходили. Ни свидетелей, ни улик, ни камер наблюдения – только уверенное «воспоминание».

Такие ситуации не редкость. И они пугают. Пугают не потому, что кто-то врет намеренно, а потому что иногда ложь прорастает в самой памяти. Как? Через стресс.

Представьте человека, который оказался на допросе. Его не бьют, не кричат, не угрожают. Просто задают вопросы – снова и снова. Следователь дружелюбен, но настаивает: «Подумайте еще раз. Вы уверены? Вспомните точнее. Не могло быть так, как вы сказали?» Сначала человек отвечает уверенно. Потом – осторожнее. А затем начинает сомневаться. Он не спал ночь, он напуган. Он не понимает, что от него ждут. Его тело напряжено, мысли спутаны, страх не отпускает.

И в какой-то момент он начинает «вспоминать» то, чего не было. Не потому что его заставили. Не потому что он злонамерен. А потому что его мозг, уставший от перегрузки, сам достраивает историю, в которую легче всего поверить. Стресс не просто влияет на эмоции – он меняет восприятие, искажает саму ткань памяти.

Это давно известно науке. Одной из первых, кто доказал ненадежность воспоминаний, была американский психолог Элизабет Лофтус. Ее эксперименты потрясли как научное сообщество, так и правовую систему. В одном из них испытуемым показывали видеозапись аварии, а затем задавали вопрос: «С какой скоростью ехали машины, когда они разбились друг о друга?» Это слово – «разбились» – вызывало у людей воспоминание о разбитом стекле. Хотя никакого стекла на видео не было.

Всего одно слово – и в голове возникает образ, которого не существовало. Это называется «эффект дезинформации» – и он особенно силен, когда человек находится в стрессовом состоянии.

В другом эксперименте Лофтус внедрила испытуемым ложное детское воспоминание. Им рассказывали, будто бы они в детстве потерялись в торговом центре. Через несколько сеансов значительная часть участников начала вспоминать этот вымышленный эпизод как настоящий – с запахами, эмоциями, тревогой. Их мозг сам дорисовал детали.

А теперь представьте, что вместо доброжелательного психолога перед человеком сидит следователь. Вопросы звучат настойчиво, иногда резко. Повторяются по кругу. Добавляются версии: «Вы точно не брали зажигалку? Может, зашли случайно?». И спустя часы человек начинает колебаться. «Может, действительно?..». Так и появляется ложная память – не как вымысел, а как защитная реакция психики.

В юридической практике это приводит к трагедиям. Люди признаются в преступлениях, которых не совершали. Свидетели уверенно говорят о деталях, которых не видели. Под давлением обстоятельств мозг «выдает» спасительную картинку – лишь бы прекратилось напряжение, лишь бы отпустили, лишь бы поверили.

И это не всегда происходит от злого умысла со стороны следователя. Даже нейтральное поведение, но повторенное десятки раз, может вызвать эффект внушения. А стресс становится катализатором – как горелка под колбой: все начинает кипеть, меняться, и в итоге превращается во что-то совершенно иное, чем было изначально.

Уже сегодня в некоторых странах ищут способы защитить свидетелей и подозреваемых от искажения памяти. В Швеции, например, для допросов используются специальные помещения – с мягким светом, звукоизоляцией и участием психолога. Это снижает уровень кортизола – главного гормона стресса – почти на 40 процентов. А значит, снижается и риск того, что человек будет «вспоминать» не то, что было.

Но такие методы пока редкость. В большинстве случаев допрос проходит в холодной комнате, где человек остается один на один со своим страхом. И чем дольше он находится в этом состоянии, тем выше вероятность, что его воспоминания станут искаженными, а иногда и полностью вымышленными.

Что можно сделать уже сейчас? Начать с малого. Дать человеку паузу перед ответом. Не задавать наводящих вопросов в первые минуты. Следить за тем, в каком состоянии человек дает показания. Оценивать не только слова, но и поведение: взгляд, дыхание, жесты. Память – вещь хрупкая. Она легко ломается под давлением. И то, что мы слышим из уст свидетеля, – это не всегда прямая дорожка к правде. Иногда это лишь отражение того, насколько страшно было по ней идти.

Нам нужно переосмыслить само понятие правды в суде. Правда – это не просто набор фактов. Это еще и состояние, в котором человек эти факты вспоминает. Без этого понимания правосудие рискует опереться не на реальность, а на иллюзию. А иллюзии, как известно, плохо держат вес приговора.

Казбек АХМЕТОВ,
психолог, докторант
КазНУ им. аль-Фараби